Наступило наконец так давно, так нетерпеливо ожидаемое половодье; наступила наконец минута, столько же радостная для рыбака, как первый
теплый весенний день для пахаря; спешит он на поле и, приложив руку свою к глазам, чтобы защитить их от золотых лучей восходящего солнца, осматривает с веселым выражением тучные изумрудно-зеленые стебельки озимого хлеба, покрывающие землю…
Неточные совпадения
Шла уже вторая неделя после святой; стояли
теплые, ясные,
весенние дни; в арестантской палате отворили окна (решетчатые, под которыми ходил часовой).
Было это на второй
день пасхи; недавно стаял последний вешний снег, от земли, нагретой солнцем, густо поднимался
тёплый и душистый парок, на припёке появились прозрачные, точно кружева, зелёные пятна милой
весенней травы.
Уже дважды падал мокрый
весенний снег — «внук за дедом приходил»; дома и деревья украсились ледяными подвесками, бледное, но
тёплое солнце марта радугой играло в сосульках льда, а заспанные окна домов смотрели в голубое небо, как прозревшие слепцы. Галки и вороны чинили гнёзда; в поле, над проталинами, пели жаворонки, и Маркуша с Борисом в ясные
дни ходили ловить их на зеркало.
Раз в светлый
теплый весенний денек Маркушка пригласил к себе своих приятелей, Пестеря и Кайло, и предложил им нечто от «воды веселия и забвения». Эта порция водки была им куплена давно и хранилась под кроватью. Пестерь и Кайло пили стакан за стаканом и удивлялись щедрой проницательности Маркушки: именно в этот
день они умирали от жажды, и Маркушка их спас… Совсем расчувствовавшийся Пестерь долго смотрел в упор на Маркушку и наконец проговорил...
Это происходило в конце зимы, когда среди снежных бурь и тусклых морозных
дней недалекая весна посылала, как предтечу, ясный,
теплый солнечный
день или даже один только час, но такой
весенний, такой жадно молодой и сверкающий, что воробьи на улице сходили с ума от радости и точно пьянели люди.
После десятилетнего пребывания в Оренбургском крае на вольном сельском воздухе, где не только весною, летом и осенью, но даже и зимой я, как страстный охотник, никогда не сидел взаперти, восьмимесячная жизнь безвыездно в Москве, несмотря на множество интересов, сильно меня занимавших, произвела на меня тяжелое впечатление; а
весеннее тепло и роскошно распустившиеся в Москве сады и бульвары живо напомнили мне весну в деревне, и я с величайшим удовольствием принял предложение Кокошкина — уехать на несколько
дней в его подмосковную вместе с ним, с Писаревым, кн.
В трактире было
тепло, вкусно щекотал ноздри сытный запах, дымок махорки колебался тонким синим облаком. В углу открыто окно, и, покачивая лиловые сережки фуксии, шевеля остренькие листы растения, с улицы свободно втекал хмельной шум ясного
весеннего дня.
Я видел комнату: в окно светил
Весенний,
теплый день; и у окна
Сидела
дева, нежная лицом,
С глазами полными огнем и жизнью.
Рано утром на другой
день, еще «на брезгу», мы оставили Сосунки.
Весеннее холодное утро заставляло неприятно вздрагивать, и я напрасно кутался в свое осеннее пальто — чисто
весенняя изморозь так и пронизывала насквозь, заставляя зубы выделывать дробь. Переход из
теплой избы на мороз, когда хотелось спать мертвым сном, делал наше путешествие очень неприятным.
День стоял прекрасный.
Теплое и весенне-яркое солнце высоко горело среди чистого весенне-синего неба. Молодая нежная поросль быстро прорезывалась из почек и мягко-желтоватою зеленью запушила сочно налитые, упругие ветви, в которых свистали, заливались и перекликивались
весенние птицы.
В воздухе было тихо и
тепло. Порою легкий ветерок с Заволжья приносил воздушною струею свежий запах воды и степных
весенних трав. Стояли последние
дни мая.
С утра по всему фронту бешено загрохотали орудия. Был
теплый, совсем
весенний день, с юга дуло бодрящим
теплом. Тонкий слой снега таял под солнцем, голуби суетились под карнизами фанз и начинали вить гнезда; стрекотали сороки и воробьи. Пушки гремели, завывали летящие снаряды; у всех была одна серьезная, жуткая и торжественная мысль: «Началось…»
После трагической и великоскорбной кончины усопшего государя, при котором прошли
теплые,
весенние дни людей нашей поры, многие из нас, по довольно распространенному в человеческом обществе обычаю, желали иметь о дорогом покойнике какие кто мог вещественные «памятки». Для этого разными чтителями покойного государя избирались разнообразные вещи, впрочем, преимущественно такие, которые бы можно иметь всегда при себе.